Сильвестр - Страница 57

— О да, я не глуп! К тому же у меня хорошая память. Я еще не забыл, насколько точно вы подмечали недостатки наших общих знакомых. Не хочу притворяться, но я чувствую себя немного не в своей тарелке. Вы обладаете талантом подмечать самое смешное в своих жертвах!

Не дождавшись ответа от мисс Марлоу, герцог пристально посмотрел на девушку и заметил, что она нахмурилась. Сильвестр удивился, что могло ее обидеть. Ему казалось, что он сказал комплимент, но он не стал искать ответа, потому что к тому времени они доехали до Хафуэй-хауса, и им навстречу выбежал конюх, чтобы взять серых. Скоро фаэтон был готов отправиться в Лондон. Алиса сидела в двуколке, погрузившись в сладкие мечты. При виде элегантного экипажа, в котором ей предстояло продолжать путешествие, ею овладели восторженные чувства. На дверце кареты была нарисована корона, четверка сердито ржавших и вскидывающих головы великолепных лошадей била копытами, на запятках стояли красавцы-форейторы, на сиденьях лежали мягкие подушки, а пол покрывали овечьи шкуры. К ужасу Фебы, Алиса разрыдалась от переполнявших ее эмоций. Однако, когда служанку спросили о причине слез, она ответила, горько всхлипывая, что подумала о соседях, которые, к сожалению, не увидят ее королевского путешествия.

Феба облегченно вздохнула.

— Ничего страшного! Когда вернешься домой, все им расскажешь. Забирайся в карету и больше не плачь!

— Не буду, мисс! Просто я счастлива!.. — призналась Алиса, усаживаясь на сиденье.

Феба повернулась и взглянула на Сильвестра, который хотел помочь ей подняться по лесенке. Она покраснела, подала ему руку и, когда он взял ее, высокомерно произнесла:

— Я пыталась придумать, как вам сказать… что я признательна за помощь, но не могу подыскать нужных слов! В общем, я благодарю вас!

— Поверьте мне, Воробей, вы слишком серьезно относитесь к каждой мелочи. Передайте от меня привет леди Ингхэм. Скажите, что я почту за честь заглянуть к ней в гости, когда буду в городе. В свою очередь, я передам от вас привет Тому и его отцу.

— Да, очень прошу вас, передайте им от меня привет! Обязательно расскажите Тому, как все получилось, ладно? И, может, вы передадите эсквайру мои извинения вместо привета?

— Конечно, передам, если вы так хотите.

— Думаю, так будет более учтиво. Я надеюсь, что мистер Орде не очень сильно рассердится на меня.

— Не думайте об этом.

— Да, но я почти уверена в том, что он рассердится, когда вы заговорите с ним в своей обычной холодной манере. Мне становится нехорошо от одной этой мысли! — заявила Феба.

— Я так и думал, что вашей непривычной вежливости хватит совсем ненадолго, — заметил герцог. — Позвольте вас заверить, что у меня нет ни малейшего намерения вести себя с ним неучтиво.

— Этого я и боюсь! — воскликнула Феба.

— О, Господи, вы просто невыносимы! Забирайтесь в карету, пока я не стал вам подражать и не начал дерзить! — воскликнул Сильвестр, охваченный одновременно изумлением и раздражением.

Мисс Марлоу рассмеялась, но пока герцог помогал ей подняться по лесенке, произнесла извиняющимся тоном:

— Я говорю без задней мысли! Если честно, я вовсе не хотела вам грубить! У меня ни разу не возникло такого желания, пока мы торчали в «Голубом вепре».

— Вы, вне всяких сомнений, безнадежны. Я же, напротив, настолько великодушен, что желаю вам безопасного и быстрого путешествия!

— Вы на самом деле великодушны! Спасибо!

Лесенку подняли, и когда закрывали дверцу, из кареты донесся голос Алисы:

— Нагретые кирпичи и меховые накидки, мисс. Настоящий шик!

Феба наклонилась к окну, чтобы помахать на прощание рукой, конюхи убрали тормозные колодки и фаэтон покатился вперед, мягко покачиваясь на отличных рессорах. Сильвестр стоял и смотрел ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за поворотом, потом вернулся к ожидающему его Кейгли. Старший конюх герцога Салфорда стоял, держа в руках поводья верховой лошади.

— Доставь их в Лондон сегодня к вечеру, если получится, Джон, но только не рискуй! — сказал герцог. — Деньги, пистолеты… надеюсь, ты ничего не забыл?

— Ничего, ваша светлость, но я бы хотел, чтобы вы позволили мне вернуться в «Голубой вепрь».

— Нет, отправляйся в Лондон и жди меня в Салфорд-хаусе. Я не могу взять с собой вас обоих: тебя и Свейла. Вернее, такое возможно, но я не пойду на это. В двуколках не принято ездить втроем!

Кейгли угрюмо улыбнулся и сел в седло.

— По-моему, у вашей светлости небольшой перебор со слугами, — заметил Джон Кейгли с определенной долей удовлетворения.

— Надеюсь, это послужит мне хорошим уроком на будущее, — отозвался Сильвестр. — Поезжай с Богом!

Герцог Салфорд возвращался в «Голубой вепрь» легкой рысью. Его голова была забита не очень приятными мыслями относительно прошедшей недели. Какого черта я вообще остановился в «Голубом вепре», спрашивал он себя? Герцог не мог понять, что на него нашло, и был склонен во всем винить свое упрямство и своенравие. Джон ведь пытался отговорить его… Черт бы побрал этого Джона, который, как всегда, оказался прав!.. Наконец Сильвестр решил, что остановился в «Голубом вепре» ради того, чтобы позлить Кейгли. Ну что ж, герцог Салфорд получил сполна за свое упрямство! Он нашел здесь молодого Орде со сломанной ногой, и только очень бессердечный и жестокий человек мог бросить юношу, попавшего в такое тяжелое положение, на произвол судьбы. К тому же Томас ему понравился. Правда, Сильвестр явно не ожидал, что этот добрый поступок заставит его очутиться в самом центре сложной и запутанной ситуации, что было для него невыносимо. Ему оставалось только благодарить судьбу за то, что он редко ездил по дороге в Бат. Хотя он все равно предоставил прислуге из Хафуэй-хауса богатую пищу для пересудов и сплетен, которые всегда вызывали у него отвращение. Ему пришлось иметь дело со своенравной девчонкой, которая бесцеремонно встала на его пути! Не мешало бы обучить ее хорошим манерам, ведь она вела себя вызывающе и дерзко, была совершенно некрасива, и Сильвестр от всей души невзлюбил ее. Что, черт побери, заставило его прийти ей на помощь, если на самом деле ему хотелось увидеть ее в затруднительном положении? Но когда он увидел Фебу Марлоу на лестнице, такую грустную, но храбро пытающуюся улыбнуться, он совсем позабыл о своем дурацком намерении. Сильвестр всегда отличался импульсивностью, и сейчас ему оставалось винить только самого себя. Он очутился в незавидном положении: по-прежнему привязанный к убогому постоялому двору и к молодому человеку, чье здоровье и благополучие не имело к нему ни малейшего отношения, лишенный своего конюха и вынужденный выслушивать справедливую критику деревенского эсквайpa, наверняка достойного человека, который, кстати, бывал у него в Чансе в приемные дни. Кроме того, Сильвестра беспокоило, что он даст повод для скандальных догадок и сплетен, а ведь он прекрасно знал общество, в котором вращался. Вне всяких сомнений, теперь поползут слухи. Куда ни шло, если его обвинят в потере здравого смысла, но, Боже упаси, если скажут, что, несмотря на свою знаменитую разборчивость и привередливость он, как это ни смешно звучит, влюбился в некрасивую и неэлегантную барышню, которая с презрением отвергла его даже не высказанное вслух предложение.